Инвестиции китая в центральную азию

Риски в реализации инициативы «Один пояс, один путь» в Центральной Азии

«Прогресс в развитии инициативы «Один пояс, один путь» будет зависеть от того, насколько Китай сможет принять меры по решению возникающих проблем. Государствам Центральной Азии также необходимо выработать нормы сотрудничества с КНР и кроме экономических показателей, обращать больше внимания на экологические и социальные вопросы», — отмечает в своей статье, написанной специально для аналитической платформы CABAR.asia, исследователь Кайрат Молдашев.

Центральная Азия является ключевым регионом для обеспечения экономического роста Синьцзян-Уйгурского автономного района и развития наземного коридора между Китаем и западными странами, как альтернативы морским путям;
Исследования показывают, что экологическая модернизация внутри Китая, направленная на улучшение экологической ситуации, не нашла отражения в регулировании инвестиционной деятельности вне страны;
Отсутствие четких законодательных норм, предусматривающих ответственность за коррупцию при инвестировании за пределами страны, ставит китайского инвестора в преимущественное положение в краткосрочной перспективе;
В отношениях со странами Центральной Азии одним из факторов риска для инициативы «Один пояс, один путь» выступает политика КНР в отношении этнических меньшинств в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

Центральная Азия является ключевым регионом для обеспечения экономического роста СУАР и развития наземного коридора между Китаем и западными странами, как альтернативы морским путям. Фото: theinvestor.ljj

Сейчас много говорится о китайской инициативе «Один пояс, один путь» (一帶一路) и ее влиянии на Центральную Азию. В основном обсуждаются экономические выгоды инициативы и возможные изменения в балансе сил в регионе, но мало говорится о рисках, которые влияют на успех инициативы в долгосрочной перспективе. Центральная Азия привлекала значительные инвестиции из Китайской Народной Республики (КНР) и до 2013 года, перед тем, как Си Цзиньпин впервые озвучил инициативу «Один пояс, один путь» в Астане. Но как часто происходит в странах с централизованной системой принятия решений, почти все китайские инвестиционные проекты с 2013 года или находящиеся в процессе реализации на этот момент, стали частью этой инициативы. Китайские инвестиции в Центральной Азии сосредоточены в инфраструктурных проектах и в энергетике. Это соответствует внешнеэкономической политике КНР, которая направлена на получение доступа к минеральным ресурсам и выходу на новые рынки для экспорта. Создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Фонда Шёлкового пути в 2014 году показало серьезность намерений Си Цзиньпиня в финансировании «Одного пояса, одного пути».

«Один пояс, один путь» является своевременной инициативой для Китая и других стран Азии. По оценке Азиатского Банка Развития (АБР), для экономического роста и борьбы с бедностью и негативными климатическими изменениями, в развивающуюся Азию необходимо инвестировать 26 триллионов долларов США с 2016 по 2030 годы.[1] Кроме этого, сам Китай нуждается в дальнейшем росте экспортных рынков и в развитии Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР). Центральная Азия является ключевым регионом для обеспечения экономического роста СУАР и развития наземного коридора между Китаем и западными странами, как альтернативы морским путям. В данный момент наблюдается открытость стран Центральной Азии к китайским инвестициям, но насколько успешной будет реализация инициативы «Один пояс, один путь» в Центральной Азии в среднесрочной и долгосрочной перспективе зависит от многих факторов. Эти факторы необходимо учитывать китайской стороне и странам Центральной Азии — получателям инвестиций из КНР.

В научной и аналитической литературе уже много сказано об экономических и геополитических факторах, влияющих на появление и продвижение «Одного пояса, одного пути». В этой статье хотелось бы уделить внимание другим проблемам, которые могут негативно повлиять на дальнейшее развитие этой инициативы. Это вопросы устойчивого развития, отсутствия контроля со стороны КНР над возможными коррупционными схемами в инвестиционных проектах и внутренней политики Китая в отношении национальных меньшинств. Недостаточное внимание решению этих вопросов могут в будущем замедлить процесс реализации проектов в рамках китайской инициативы в Центральной Азии. В следующих разделах приводятся риски для «Одного пояса, одного пути» по каждому из этих пунктов.

Вопросы устойчивого развития

Рост экономики Китая, как и в других индустриализующихся странах, сопровождается экологическими проблемами. Смог в Пекине и других индустриальных городах страны привел к введению политики так называемой “войны против загрязнения” в 2014 году.[2] Индустриализация и сельское хозяйство без применения принципов устойчивого развития стали основными причинами загрязнения почвы в Китае. Согласно исследованию, проведенному Министерством по защите экологии Китая, около 20% земли, пригодной для сельского хозяйства, является сильно загрязненной.[3] Миллионы гектаров земли уже стали непригодными для земледелия. Если в Китае только с недавних пор начали обсуждаться проблемы экологии на высшем уровне и приниматься серьезные меры, то стоит ли ожидать, что китайские инвесторы будут более ответственными в отношении экологии в слаборазвитых и развивающихся странах?

Если инвесторы из стран Европы и США привыкли к государственному регулированию на родине, опасаются бойкота и давления со стороны неправительственных организаций и потребителей, то китайские инвесторы пока не чувствуют такого рода давления. Одной из слабых сторон китайской политики в отношении экологии является недостаточное внимание роли неправительственных и общественных организаций. Исследования показывают, что экологическая модернизация внутри Китая, направленная на улучшение экологической ситуации, не нашла отражения в регулировании инвестиционной деятельности вне страны.[4] К тому же, в слаборазвитых и развивающихся странах правительства часто снижают экологические стандарты для привлечения иностранных инвесторов несмотря на то, что инфраструктурные проекты (железные и автомобильные дороги, трубопроводы и линии электропередач) обычно несут в себе риски снижения биоразнообразия, загрязнения окружающей среды во время строительства и эксплуатации и изменение экосистемы. Но по мере развития экономики и ухудшения экологической ситуации неизбежен рост требований к иностранным инвестициям и к собственным правительствам в плане экологической безопасности.

Китайские инвестиции и внутренняя политика стран реципиентов

Экологические и другие проблемы, связанные с китайскими инвестициями, например, привлечение нелегальной рабочей силы или использование только китайских материалов, не находят должного решения на данном этапе. Одной из причин отсутствия или недостаточности государственного регулирования в отношении иностранных инвестиции во многих странах Юго-Восточной Азии, Африке и в странах Центральной Азии является возможность инвесторов “договориться” с местными чиновниками. Как и в отношении экологии, у инвесторов из Европы и США возможности “договориться” ограничены, так как в этих странах присутствуют законодательные нормы, наказывающих за применение коррупционных схем за рубежом. Например, в Италии сейчас расследуется дело в отношении крупных нефтяных компаний Eni и Shell, которые обвиняются в применении коррупционных схем в Нигерии.[5]

В США с 1977 года действует закон о коррупции за рубежом (Foreign Corrupt Practices Act), по которому наказывается не только прямая взятка иностранному чиновнику, но и применение посредников с целью оказания влияния на лиц, принимающих решения. Закон периодически подвергается критике из-за того, что может оказывать негативное влияние на инвестиционную активность американских компании за рубежом. Особенно, если им приходится конкурировать в инвестициях с китайскими компаниями, которые не чувствуют такого давления со стороны государства, когда это касается инвестиций в другие страны.

Отсутствие четких законодательных норм, предусматривающих ответственность за коррупцию при инвестировании за пределами страны, ставит китайского инвестора в преимущественное положение в краткосрочной перспективе. Инвестор может избежать дорогостоящих затрат необходимых для полного соответствия нормам местного законодательства и “договориться”. Но в среднесрочной и долгосрочной перспективе это стратегия несет риски для китайских инвесторов, в том числе в рамках «Одного пояса, одного пути». Этому есть две причины.

Во-первых, возникает риск уже сейчас стать объектом для недовольства со стороны обществ стран-реципиентов инвестиций. Существующие синофобские настроения могут быть подкреплены не совсем ответственным поведением китайских инвесторов, что создаст трудности для существующих и будущих проектов в рамках «Одного пояса, одного пути». В Камбодже, в одной из самых зависимых от Китая (в плане инвестиции и безвозмездных грантов) стран, уже начали говорить о более требовательном отношении к китайским инвесторам из-за сильных социально-экономических и экологических изменений в портовом городе Сихануквиль.[6] В Центральной Азии также немало таких кейсов.

В январе 2018 года некоторые кварталы Бишкека остались без тепла из-за аварии в недавно реконструированной ТЭЦ. Реконструкция была проведена на кредит от Эксим Банка КНР, китайской компанией TBEA. В ходе проверок после аварии были задержаны два бывших премьер-министра КР и руководители энергетических компаний, которым предъявлены обвинения в коррупции. К тому же остаются открытыми вопросы о значительном завышении стоимости реконструкции (один из обвиняемых, экс-премьер-министр Сапар Исаков неоднократно заявлял, что авария произошла в старом блоке бишкекской ТЭЦ. — Прим. ред.).[7]

Во-вторых, всегда возможна смена режима, и новые власти хотя и будут сохранять отношения с Китаем, могут не разделять энтузиазм предшественников. В Малайзии, после поражения предыдущего премьера Наджиба Тун Разака, к которому предъявлены обвинения в коррупции, и прихода к власти коалиции «Альянс надежды», поменялась и государственная политика в отношении китайских проектов. Новое правительство уже приостановило два проекта в рамках инициативы «Один пояс, один путь», которые могли бы обойтись Малайзии в более чем 20 миллиардов долларов США.[8] Основной причиной приостановления этих проектов является возрастание внешнего долга.

Кроме (без)ответственного поведения китайских инвесторов, на восприятие Китая и инициативы «Один пояс, один путь», обществами стран Центральной Азии оказывает влияние и внутренняя политика Китая в отношении национальных меньшинств.

Политика Китая в отношении национальных меньшинств и инвестиции в Центральную Азию

Хотя вопросы внутренней политики и инвестиций часто рассматриваются отдельно, в случае политики Китая в отношении национальных меньшинств Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) можно утверждать, что она уже оказывает негативное влияние на восприятие Китая и «инициативы Один пояс, один путь» Центральной Азии. Для развития западного Китая или СУАР очень важно тесное сотрудничество со странами Центральной Азии, через которые открывается сухопутный доступ к рынкам России, Ирана и Европы. Также, развивающийся СУАР получает доступ к минеральным ресурсам в Центральной Азии.

Китай своими руками создает очаг напряженности в непосредственной близости с Центральной Азией. Попытка стереть идентичность может привести к росту экстремистских настроений в СУАР. Фото: Peter Parks/AFP/Getty Images

Но в последние несколько лет во внутренней политике Китая в отношении национальных меньшинств в СУАР можно заметить попытку стирания этнической и религиозной идентичности и “китаизации” меньшинств.[9] В основном применяется тактика переобучения и тотального контроля за внешними проявлениями религиозной и этнической принадлежности. Эти действия со стороны государственных структур обосновываются необходимостью борьбы с религиозным экстремизмом и сепаратизмом. В итоге, страдают уйгуры, казахи, кыргызы и другие национальные меньшинства, проживающие в регионе.

СМИ Казахстана, выходящие на казахском языке, активно следят за процессами в СУАР. У многих остались ближние и дальние родственники в Китае. Некоторые этнические казахи, переехавшие в Казахстан, еще не получили гражданство РК и сейчас испытывают затруднения с выходом из гражданства Китая. Дети не могут воссоединиться с родителями из-за тотального контроля в СУАР. Например, суд над этнической казашкой Сайрагуль Саутбай, пересёкшей границу Казахстана с Китаем для воссоединения с семьей, привлек внимание общественности и международных медиа. Происходящее не совсем соответствует построению позитивного имиджа КНР. Язык силы, тотальный контроль, непринятие культурного разнообразия, попытка стирания национальной идентичности, в особенности родственных для обществ народов Центральной Азии, создает имидж агрессивного соседа.

К тому же, Китай своими руками создает очаг напряженности в непосредственной близости с Центральной Азией. Попытка стереть идентичность может привести к росту экстремистских настроений в СУАР. Сейчас это сдерживается тотальным контролем с применением последних технологий, но насколько это может продолжаться. Приведет ли это к росту конфликтности или же закончится культурным геноцидом. Этот процесс при любом исходе негативно влияет на восприятие Китая не только в Центральной Азией, но и во всем мире. Дискурс неприязни будет существенно ограничивать возможности для полноценного экономического сотрудничества. При том, что национальные меньшинства в Китае, включая уйгуров, казахов и кыргызов, могли бы стать мостом в создании более тесных и устойчивых экономических связей. На данном этапе, переход границы и общение с родственниками ставит представителей меньшинств под угрозу преследования, что уже негативно влияет использование потенциала торгово-экономического сотрудничества между Китаем и странами Центральной Азии.

Если сейчас руководство Казахстана, Кыргызстана и других стран региона не заостряют внимание на этом вопросе в силу различных причин (хотя это уже ведет в появления очага напряженности в регионе)? в дальнейшем возможно, что рост общественного давления внутри стран и международное давление приведут к ограничению не только политических, но и экономических связей с КНР.

Заключение

В целом, можно говорить о значительных рисках в реализации инициативы «Один пояс, один путь» в Центральной Азии несмотря на положительную динамику развития на данном этапе. В этой статье в основном были затронуты проблемы присущие китайской стороне, связанные с вопросами устойчивого развития, ответственности китайских инвесторов и внутренней политики Китая в отношении национальных меньшинств в СУАР.

Для долгосрочного развития экономической инициативы китайской стороне и правительствам стран-партнёров уже сейчас необходимо осознавать риски для экологии и принимать меры для повышения социальной и экологической ответственности в рамках инвестиционных проектов. Особенно важно соблюдать открытость к сотрудничеству с общественными организациями и НПО региона на всех этапах инвестиций и не ограничиваться только приоритетами государственных органов стран-реципиентов.

Кроме этого, для успеха «Одного пояса, одного пути» и построения позитивного имиджа в рамках этой инициативы китайскому правительству необходимо усилить ответственность инвесторов в соблюдении норм государств-реципиентов инвестиций и принять меры по предотвращению коррупции со стороны инвестиционных компаний. Согласно опросу Transparency International более чем 3000 менеджеров по всему миру, российские и китайские компании воспринимаются как самые предрасположенные к даче взяток при ведении бизнеса за рубежом.[11] Несмотря на то, что Китай принял поправки к Уголовному кодексу в 2011 году, где предусматривается ответственность за коррупционные действия в отношении чиновников за рубежом, эти изменения могут классифицироваться только как первый шаг, а не как часть полноценной стратегии по борьбе с коррупцией при продвижении китайских инвестиций.[12] Если многие китайские проекты будут связаны с коррупционными скандалами, как это произошло в случае со строительством ТЭЦ в Бишкеке и с другими инфраструктурными проектами, то вряд ли можно говорить об успешной реализации инициативы.

В отношениях со странами Центральной Азии еще одним фактором риска для «Одного пояса, одного пути» выступает политика КНР в отношении этнических меньшинств в СУАР. Несмотря на то, что китайская сторона приняла делегацию из общественных деятелей Казахстана, которые были обеспокоены трудностями при получении документов и лагерями перевоспитания в СУАР, многие вопросы так и остались открытыми.[13] В данном вопросе высшему руководству Китая надо пересмотреть подходы борьбы с экстремизмом и сепаратизмом в СУАР и не допустить дальнейшей эскалации проблемы из-за попытки культурного геноцида. На кону судьбы миллионов людей, имидж Китая и экономические потери в силу ограничений, которые будут вводиться из-за роста синофобии в Центральной Азии.

Прогресс в развитии инициативы «Один пояс, один путь» будет зависеть от того, насколько Китай сможет принять меры по решению этих проблем. Государствам Центральной Азии также необходимо выработать нормы сотрудничества с КНР и кроме экономических показателей, обращать больше внимания на экологические и социальные вопросы. Сама инициатива «Один пояс, один путь» имеет очень много положительных сторон и отвечает насущным требованиям стран Центральной Азии. Сейчас эта инициатива выглядит как оболочка, где успех будет зависеть от содержания, которым она будет наполняться в будущем.

[1] Meeting Asia’s Infrastructure Needs https://www.adb.org/publications/asia-infrastructure-needs

[2] China declares war on pollution https://www.ft.com/content/5c9b4d18-a437-11e3-b915-00144feab7de

[3] One fifth of China’s farmland polluted https://www.theguardian.com/environment/chinas-choice/2014/apr/18/china-one-fifth-farmland-soil-pollution

[4] Elena F. Tracy, Evgeny Shvarts, Eugene Simonov & Mikhail Babenko (2017) China’s new Eurasian ambitions: the environmental risks of the Silk Road Economic Belt, Eurasian Geography and Economics, 58:1, 56-88

[5] Shell and Eni on trial https://www.globalwitness.org/en/campaigns/oil-gas-and-mining/shell-eni-trial/

[6] ‘No Cambodia left’: how Chinese money is changing Sihanoukville https://www.theguardian.com/cities/2018/jul/31/no-cambodia-left-chinese-money-changing-sihanoukville

[8] ‘We Cannot Afford This’: Malaysia Pushes Back Against China’s Vision https://www.nytimes.com/2018/08/20/world/asia/china-malaysia.html

[9] ‘Sinicisation’ of Muslims in Xinjiang must go on, says Chinese official https://www.theguardian.com/world/2018/oct/14/sinicisation-of-muslims-in-xinjiang-must-go-on-says-chinese-official

[10] Сайрагүл ісі: Қытай мен Қазақстанның арасын аша ма? https://informburo.kz/kaz/sayragl-s-ytay-men-azastanny-arasyn-asha-ma.html

[11] BRIBE PAYERS INDEX 2011 https://www.transparency.org/whatwedo/publication/bpi_2011

[12] James D Fry (2013) China’s Version of the US Foreign Corrupt Practices Act and the OECD Anti-Bribery Convention: Comparing Ravens and Writing Desks?, King’s Law Journal, 24:1, 60-84

Данный материал под готовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project», реализуемого при финансовой под держке Министерства иностранных дел Норвегии. Мнения, озвученные в статье, не отражают позицию редакции или донора.

Китай заходит в Центральную Азию с высококачественными инвестициями — ЕБРР

Договоренности достигнуты на Центральноазиатском инвестиционном форуме, состоявшемся в Пекине 14 ноября.

Президент ЕБРР Сума Чакрабарти, европейский комиссар по международному сотрудничеству и развитию Невен Мимица и заместитель председателя Народного банка Китая (НБК) Чен Юлу договорились работать над увеличением как количества, так и качества инвестиций.

Заместитель управляющего НБК Чен упомянул о сотрудничестве в контексте возглавляемой Китаем «Инициативы пояса и пути». Она направлена на соединение Азии с Африкой и Европой через наземные и морские сети, и которая, по его словам, пользуется активной поддержкой центральноазиатских стран.

«Китай готов работать с ЕБРР и другими сторонами в целях дальнейшего развития сотрудничества между Китаем и странами Центральной Азии в таких сферах, как финансы, возобновляемая энергетика, инфраструктура, агробизнес и снижение рисков, в рамках «Инициативы пояса и пути», – отметил заместитель управляющего НБК Чен.

Казахстан — партнер Китая

Какой будет роль Казахстана в планах ЕБРР? Не приведет ли усиление китайского присутствия в Центральной Азии к новой волне синофобии в регионе? Об этом и многом другом своими соображениями с медиапорталом 365info.kz поделился политолог-китаевед Адиль Каукенов.

— Обозначен ряд направлений для инвестирования. Это финансы, энергетика, инфраструктура, агробизнес и так далее. На какие страны Центральной Азии будут ориентированы акценты Пекина?

— Страны нашего региона, кстати, в партнерстве с Китаем заинтересованы в большей степени, нежели он сам. Ведь нам это позволит не только улучшить технологическую и инфраструктурную базу, но и уровень жизни населения. Весь вопрос в том, какая из центральноазиатских стран сможет адекватно все это воспринять и предложить китайским партнерам наиболее приятные условия?

Конечно, нельзя исключать такого варианта, когда никто ничего не сможет предложить, и этот проект вообще не состоится. А это вполне реально.

Китай ничего не делает вопреки всему. Намерения — одно, а воплощение их в реальность — совсем другое

Допустим, если это будет Казахстан. Мы в Центральной Азии — ведущие партнеры КНР. Так что, скорее всего, предложим наиболее удобный и выгодный формат. У других стран подобное получается не очень удачно. Кыргызстан и Таджикистан по размерам экономики небольшие, чтобы реализовывать крупные проекты. У Узбекистана с Китаем нет общей границы и очень специфическая экономическая модель. Они разрешают китайцам работать в своей стране только в определенных зонах. Казахстанская система в этом плане более либеральная, поэтому пока и принимает больше инвестиций.

Любая сфера в Казахстане — непаханое поле

— В каких китайских проектах больше всего заинтересован Казахстан?

— Для любой сферы это будет польза. Потому что ни по каким параметрам мы не впереди планеты всей. Сельское хозяйство, допустим, это головная боль. Хоть какой-то росток жизни здесь необходим.

Потребительский рынок Китая огромен, Казахстан даже физически сколько бы ни произвел сельхозпродукции, никогда не сможет закрыть потребности КНР в продовольствии

И пока большую часть Китай импортирует издалека — из Аргентины, Бразилии, Австралии.

Что касается инфраструктуры Казахстана. Достаточно выехать на трассу Алматы — Астана, и станет все ясно, что в мирное время два крупных города связаны дорогой, которую будто бы бомбили с воздуха.

Даже в соседнем Узбекистане запустили скоростной поезд, развивающий скорость 250 километров в час. В Казахстане такого Bullet Train нет и вряд ли когда-то будет. Зато есть бесконечные доклады о великих достижениях и вселенских успехах.

Финансовую сферу посмотрим. Когда крупнейший банк-глыба, не говоря уже о банках поменьше, прекращает свое существование, это говорит о «надежности» той банковской системы, которой мы так хвалились. На деле же она не выдерживает даже легких штормов.

Если мы реально хотим закрыть все эти черные дыры, каждую сферу нужно развивать до международных стандартов. Но не факт, что китайские инвесторы зайдут в Казахстан, потому что у нас есть бюрократия и чудовищная коррупция.

Терпение и труд

— А Китаю-то нужно тащить этот чемодан без ручки?

— С одной стороны, там, где любая сфера поле непаханое, есть большие риски закопать инвестиции без отдачи. С другой — перспектива больших выгод. За счет развития будет рост, будут доходы. У Китая огромные золотовалютные запасы, поэтому он активно заходит со своими проектами в развивающиеся страны. Там наиболее легко работать.

Инвестиционная политика Китая очень интересна. Если он готов прийти на какой-то рынок, но видит неблагонадежную ситуацию, может ждать. Долго. Даже десятилетиями.

— Не воспримут ли наши синофобы рост китайского присутствия в Центральной Азии попыткой властей продасться китайцам?

— Волков бояться — в лес не ходить. Любая активность всегда порождает неприятие и непонимание. Как показывает практика, а мы помним и начало 90-х, и текущую ситуацию, с поступательным ростом казахстанско-китайских взаимоотношений волна синофобских настроений только кажется, что на высоком фоне. Чем плотнее сотрудничество, тем меньше волна.

Недовольны только те, кто отношения к этому не имеет. По поводу синофобии не стоит преувеличивать. Для Казахстана китайские образовательные гранты вторые после российских.

Ничто не мешает же нам отдавать детей в китайские университеты на китайские стипендии?

Также не мешает работать нашим трудящимся на крутых китайских предприятиях. Не мешает пользоваться китайскими мобильниками, ставшими популярными. Почему должен помешать прямой китайский капитал?

Сотрудничество с Китаем у Казахстана имеет стабильный поступательный характер. Новые проекты реализуются плавно, иногда даже медленнее, чем бы хотелось казахстанским партнерам.

Экономическое сотрудничество с Китаем набирает обороты; положение России в Центральной Азии становится все более шатким

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев рассматривает экспозицию «Энергия будущего, Зеленый шелковый путь», которая является одной из крупнейших на выставке «ЭКСПО-2017». Астана, июнь 2017 г. [Веб-сайт президента Казахстана]

АЛМАТЫ — Китайские проекты и масштабные инвестиции в Центральной Азии подрывают влияние Москвы, тем более что последняя не заинтересована в развитии региона, говорят местные наблюдатели.

По их словам, использование Россией международных организаций, таких как Евразийский экономический союз (ЕАЭС) — региональный экономический блок, основанный в 2015 году, включающий в себя несколько бывших советских государств и возглавляемый Россией — в основном направлено на укрепление выгодных для Москвы позиций.

В последние годы центральноазиатские страны-участники ЕАЭС понесли довольно ощутимые потери, сказал «Каравансараю» предприниматель из Бишкека Аян Рыскулов.

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев (слева) и его китайский коллега Си Цзиньпин (справа) участвуют в телемосте «Казахстан и Китай — транзитный мост Евразии» на выставке «ЭКСПО-2017». Астана, июнь 2017 г. [Веб-сайт президента Казахстана]

«Например, в Кыргызстане когда-то процветавшая отрасль птицеводства сейчас на грани краха из-за импорта дешевой российской продукции. Россия субсидирует свою птицеводческую отрасль, а Кыргызстан — нет», — добавил он.

С другой стороны, импорт сырья из Китая, а также его энергетические проекты и проекты развития в Центральной Азии, включая строительство транспортной инфраструктуры, становятся одним из ключевых факторов экономической устойчивости стран региона, говорит Рыскулов.

«России это явно не нравится, но это объективная, закономерная тенденция, с которой Москве придется считаться», — утверждает он.

Осознание цены «обещаниям» России

По словам Рыскулова, Россия практически полностью разрушила отношения с Кыргызстаном, когда оказалась не в состоянии выполнить свои обязательства в стратегическом гидроэнергетическом проекте на юге страны.

Осенью 2012 года Москва подписала соглашение о строительстве гидроэлектростанции «Камбар-Ата-1» в Джалал-Абадской области и Верхне-Нарынского каскада ГЭС.

Однако к 2015 году Россия прекратила финансирование проектов, заморозив строительство. В январе 2016 года правительство Кыргызстана было вынуждено расторгнуть договор с Москвой.

«Кыргызстан был разочарован неожиданным решением Кремля об отказе финансировать проект. Данный опыт стал полезным уроком для Бишкека, который узнал цену обещаниям России», — сказал Рыскулов.

По словам аналитиков, проект стоимостью три миллиарда долларов может привлечь китайских инвесторов.

В декабре 2015 года тогдашний премьер-министр Кыргызстана Темир Сариев заявил, что правительство «будет думать над привлечением других инвесторов и проводить дополнительные переговоры», добавив, что потенциальных инвесторов «достаточно».

Москва препятствует эффективному экономическому развитию региона, утверждает руководитель секции Азиатско-Тихоокеанского региона Центра исследований армии, конверсии и разоружения из Киева Юрий Пойта.

По его словам, практически все центральноазиатские государства зависят от Москвы с политической или экономической точки зрения, являясь участниками международных организаций, где повестка дня устанавливается Кремлем. К таким организациям относятся ЕАЭС и Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

«Россия использует свои рычаги давления, не считаясь с интересами младших партнеров. Например, ЕАЭС на практике показал себя как постсоветское образование с неэффективной концепцией, не принесшее странам Центральной Азии никакой экономической выгоды», — рассказал он «Каравансараю».

Энергетический интерес Китая к Центральной Азии

Китайская инициатива «Один пояс, один путь», которая включает в себя выгодные экономические проекты, более перспективна для Центральной Азии, чем ЕАЭС, считает Пойта.

По его словам, Россия не может предложить региону успешную модель сотрудничества в энергетическом секторе, и это происходит как раз в то время, когда регион остро нуждается в инвестициях и финансовых вливаниях.

Объективно Китай, как вторая по величине экономика мира, сегодня является основным экономическим партнером для стран региона, считает Пойта. В противоположность этому, Россия занимает 12-е место по объему ВВП в мире.

Гидроэнергетическая отрасль Кыргызстана и Таджикистана привлекательны для Китая в долгосрочной перспективе после урегулирования водно-энергетических отношений между странами региона, заявил руководитель аналитического проекта «Центральная Евразия» из Ташкента Владимир Парамонов.

У Китая в целом большой энергетический интерес к Центральной Азии, благодаря географической близости региона и его расположению внутри континента, сказал он в интервью «Каравансараю».

«Кроме того, Казахстан и Узбекистан располагают значительными по мировым меркам запасами урановых руд — сырья для производства ядерного топлива. Это серьезный фактор для перспективного интереса Китая к региону, особенно учитывая амбициозные планы Пекина по развитию своей атомной энергетики», — добавил он.

Источники: http://www.ca-portal.ru/article:47579, http://365info.kz/2018/11/kitaj-zahodit-v-tsentralnuyu-aziyu-s-vysokokachestvennymi-investitsiyami-ebrr/, http://central.asia-news.com/ru/articles/cnmi_ca/features/2018/10/26/feature-01